|
Отрывок из "Степного волка"
Прекрасная вещь -- довольство, безболезненность, эти сносные, смирные дни, когда ни боль,
ни радость не осмеливаются вскрикнуть, когда они говорят шепотом и ходят на цыпочках.
Но со мной, к сожалению, дело обстоит так, что именно этого довольства я не выношу,
оно быстро осточертевает мне, и я в отчаянии устремляюсь в другие температурные пояса,
по возможности путем радостей, а на худой конец и с помощью болей. Стоит мне немного пожить
без радости и без боли, подышать вялой и пресной сносностью так называемых хороших дней,
как ребяческая душа моя наполняется безнадежной тоской, и я швыряю заржавленную лиру
благодарения в довольное лицо сонного бога довольства, и жар самой лютой боли милей мне,
чем эта здоровая комнатная температура. Тут во мне загорается дикое желание сильных чувств,
сногсшибательных ощущений, бешеная злость на эту тусклую, мелкую, нормированную и стерилизо-
ванную жизнь, неистовая потребность разнести что-нибудь на куски, магазин, например, собор
или себя самого, совершить какую-нибудь лихую глупость, сорвать парики с каких-нибудь
почтенных идолов, снабдить каких-нибудь взбунтовавшихся школьников вожделенными билетами
до Гамбурга, растлить девочку или свернуть шею нескольким представителям мещанского образа
жизни. Ведь именно это я ненавидел и проклинал непримиримей, чем прочее, -- это довольство,
это здоровье, это прекраснодушие, этот благоухоженный оптимизм мещанина, это процветание
всего посредственного, нормального, среднего. Вот в каком настроении закончил я, когда
стемнело, этот заурядный сносный день.
|