Главная

Назад


Отрывок из "Бесов"

- Вы, кажется, очень счастливы, Кириллов?

- Да, очень счастлив, - ответил тот, как бы давая самый обыкновенный ответ.

- Но вы так недавно еще огорчались, сердились на Липутина?

- Гм? я теперь не браню. Я еще не знал тогда, что был счастлив.
Видали вы лист, с дерева лист?

- Видал.

- Я видел недавно желтый, немного зеленого, с краев подгнил. Ветром носило. Когда мне было десять лет, я зимой закрывал глаза нарочно и представлял лист зеленый, яркий с жилками, и солнце блестит. Я открывал глаза и не верил, потому что очень хорошо, и опять закрывал.

- Это что же, аллегория?

- Н-нет? зачем? Я не аллегорию, я просто лист, один лист. Лист хорош. Все хорошо.

- Все?

- Все. Человек несчастлив потому, что не знает, что он счастлив; только потому.
Это все, все! Кто узнает, тотчас сейчас станет счастлив, сию минуту. Эта свекровь умрет, а девочка останется - все хорошо. Я вдруг открыл.

- А кто с голоду умрет, а кто обидит и обесчестит девочку - это хорошо?

- Хорошо. И кто размозжит голову за ребенка, и то хорошо; и кто не размозжит, и то хорошо. Все хорошо, все. Всем тем хорошо, кто знает, что все хорошо.
Если б они знали, что им хорошо, то им было бы хорошо, но пока они не знают, что им хорошо, то им будет нехорошо. Вот вся мысль, вся, больше нет никакой!

- Когда же вы узнали, что вы так счастливы?

- На прошлой неделе во вторник, нет, в среду, потому что уже была среда, ночью.

- По какому же поводу?

- Не помню, так; ходил по комнате - все равно. Я часы остановил, было тридцать семь минут третьего.

- В эмблему того, что время должно остановиться?

Кириллов промолчал.

- Они нехороши, - начал он вдруг опять, - потому что не знают, что они хороши.
Когда узнают, то не будут насиловать девочку. Надо им узнать, что они хороши, и все тотчас же станут хороши, все до единого.

- Вот вы узнали же, стало быть, вы хороши?

- Я хорош.

- С этим я впрочем согласен, - нахмуренно пробормотал Ставрогин.

- Кто научит, что все хороши, тот мир закончит.

- Кто учил, того распяли.

- Он придет, и имя ему человекобог.

- Богочеловек?

- Человекобог, в этом разница.

- Уж не вы ли и лампадку зажигаете?

- Да, это я зажег.

- Уверовали?

- Старуха любит, чтобы лампадку... а ей сегодня некогда, - пробормотал Кириллов.

- А сами еще не молитесь?

- Я всему молюсь. Видите, паук ползет по стене, я смотрю и благодарен ему за то, что ползет.

Глаза его опять загорелись. Он все смотрел прямо на Ставрогина, взглядом твердым и неуклонным.